«Мощь русской бабы». За что режиссеры и зрители любили Наталью Гундареву

В самом деле, кажется, невозможно представить человека, который не любил бы Гундареву-актрису или просто был бы равнодушен к ней, - столько в ней было истинности и искренно­сти. Такая «мощь русской бабы», по словам Михаила Ульянова, называвшего её «некрасовской женщиной». На съёмках фильма «Вас ожидает гражданка Никанорова» Гундарева и проявила себя как «некрасов­ская женщина»: увидев, что прямо на режиссёра Леонида Марягина мчится потерявший управление грузовик, она буквально кинулась на него, оттолкнув от неминуемой гибели. А в 80-х сама, едва восстановившись после страшной автокатастрофы, немедленно вновь села за руль. «Вам бы заводом командовать!» - говорили ей. «А что? И смогу!». Два года её депутат­ства в Госдуме - это множество «пробиваний» и «добиваний» ради помощи искусству и людям искусства.

Коренная москвичка из таганской коммуналки, она одинаково достоверно играла княгинь и бомжих-алкашек, колхозниц и королев. После одной из ролей «простых деревенских» ей писали: хорошо, что в кино снимают доярок, а не актрис! А когда однажды на съёмках прямо в гриме бомжихи она зашла перекусить в кафе, её с позором вывели оттуда. В общении она умела и держать дистанцию, и находить общий язык с людьми из разных слоёв общества. Рассказывают, как однажды Гундарева с актёрской делегацией летела с Камчатки. Неожиданно всех артистов позвали в вип-зал местного аэропорта. Там их ожидали ломящийся от деликатесов стол и генерал пограничных войск, восседавший во главе всей этой роскоши. Он подсел к Гундаревой: «Можно я вас потрогаю? Я никогда в жизни не сидел так близко с живой актрисой». И начал её бережно так поглаживать - по плечику, по руке. Гундарева расхохоталась: «Что ж ты, генерал! Не знаешь, как женщину трогать?»

Гундарева на съёмочной или сценической площадке могла и умела и поставить на место, и резко отчитать - за непрофессионализм, недисциплинированность, халатность, но всегда по делу, ради дела. Потому что сама была дисциплинированна безукоризненно - являлась на съёмку или репетицию с вызубренным текстом и с неизменной тетрадкой (эту знаменитую гундарев­скую тетрадку вспоминают буквально все, кто с ней работал!). В неё актриса, как примерная школьница, скрупулёзно записывала все пожелания и замечания режиссёра, причём касающиеся не только её самой, но и партнёров.

И когда «главный» Театра им. Маяков­ского (где Гундарева служила всю жизнь и который выбрала из четырёх пригласивших её после Щукинского училища), «великий и ужасный» Андрей Александрович Гончаров, по своему обыкновению, начинал кричать и бушевать на репетициях, всем и всеми недовольный, Наталья Георгиевна спокойно говорила: «Подождите, у меня всё записано, вы же ещё вчера нам по-другому объясняли». И открывала тетрадочку. На неё он, кстати, повысил голос лишь однажды, после чего она просто встала и ушла. Яростный и грозный Гончаров её не просто обожал - уважал. А она искренне считала себя лишь «глиной в руках Мастера».

- Вся группа, от шофёра до режиссёра, была в неё влюблена, - говорит кинорежиссёр Андрей Смирнов. - Прежде чем я её увидел сам, ассистентка показала мне фотопробы к фильму «Осень». Я рассмеялся, потому что это лицо излучало такую необыкновенную улыбку. Это была такая русская физиономия! У неё было дарование большой актрисы и фантастическое обаяние. Она поражала абсолютной естественностью и полным отсутствием… как бы поделикатнее об этом сказать? Например, у неё были довольно полные ножки. Однако на них лихо сидела мини-юбка. А по её манере общаться, особенно с мужчинами, было ясно, что она не только не чувствует за собой никаких недостатков, но и предполагает, что любой человек, который не видит, как она хороша, просто идиот.

Я лишь однажды видел Наташину маму. Близко я их семью не знал. Но по Наташе было видно, что с детства она узнала, почём фунт лиха. У неё был на жизнь, мужчин, любовь взгляд зрелой, пожившей русской бабы. И вот это бабье, земное, нутряное народное начало в сочетании с тем романтическим светом, который излучали её синие глаза, розовые щёчки, абсолютно правильной формы губы, поражало больше всего. Она могла сыграть всё - от последней суки до романтиче­ской покорительницы мужских сердец.

Кинозрители четыре раза называли Гундареву лучшей актрисой года - и в 70-е, и в 80-е, и в 90-е. Главные роли в кино у Гундаревой начиная с 70-х шли одна за другой. В 36 лет она - лауреат Госпремии СССР, в 38 - народная артист­ка. В 90-х гг. на Наталью Георгиевну обрушился звездопад наград: «Ника», «Хрустальная Турандот», «Кумир», «Алмазный венец» и, наконец, в 2001 г. - Международная премия им. Станиславского.

- О Наташе невозможно, не хочется говорить какие-то общие банальные слова, - вспоминает кинодраматург Аркадий Инин. - Прежде всего вспоминаешь серьёзность её отношения к жизни. Она не была «актрисулькой» со всеми этими актёр­скими штучками, прибамбасами. Весёлая, потрясающе красивая, жизнерадостная, общительная, в работе она становилась очень сдержанной: никаких этих вечных актёрских баек, болтовни, перекуров. Хотя всю жизнь курила очень много. Она была очень волевым человеком. Сильным. Последние годы с третьим мужем Михаилом Филипповым ей было, мне кажется, очень хорошо. Надёжно. Они составляли замечательную пару. Их отношения были - мы это видели даже со стороны - очень тёплыми. Думаю, что она, конечно же, очень переживала, что так и не стала матерью. И это проскальзывало в общении с нею. Не то чтобы Наташа сидела за столом и плакалась. Нет! Но проскальзывало. Она действительно великая актриса - сыграла в нашем фильме «Однажды двадцать лет спустя» Надю Круглову, мать десятерых детей, не испытав в жизни чувства материнства, создала энциклопедический и абсолютно достоверный образ Мамы

В Щукинском училище, вспоминала Гундарева, её учили играть каждую роль так, как будто завтра умрёшь. Всю жизнь она так и играла - после спектакля нередко кружилась голова, давление зашкаливало. Из-за этих сердечных скачков, с помощью «скорой» полежав чуть-чуть за кулисами, она снова выходила на сцену. Бывало, едва не падала во время действия. Однажды на гастролях спектакль пришлось отменить из-за нездоровья Гундаревой, несмотря на её категорические протесты: зрители не позволили выступать любимой актрисе больной. И буквально осыпали её у служебного входа принесёнными цветами…

Как ни странно, и сегодня не хочется говорить о Гундаревой с трагическим надрывом, с жалостью - слишком она была мощной натурой, ярко одарённой актрисой, независимой, с огромным достоинством женщиной, привыкшей прежде всего самой помогать, спасать, поддерживать, а не ждать помощи и спасения. Игорь Костолевский уверен: «Во времена усреднённой пошлости столь яркие личности вне стада, к сожалению, оказываются не нужны, перестают быть ориентиром, разрушая общий серый фон». Жаль лишь одного: именно таких, по словам Михаила Александровича Ульянова, «судьба забирает торопливо».