Да, она была настоящим кумиром своего века. Я бы даже сказал – его культовой фигурой. Красота, талант, искусство преображения, огромное трудолюбие – всё это сделало её выдающейся фигурой культуры Америки и всего мира. Всякий раз – разная, всякий раз – неожиданная, она приносила и будет приносить много радости и наслаждения всем любителям джаза, блюза, мюзиклов и других форм американской музыки... Наслаждайтесь!..
То, что Лена Хорн родилась в Гарлеме — гетто для цветных в Нью-Йорке, что она появилась на свет в семье театральной актрисы и была мулаткой, отчасти повлияло на её судьбу, но у неё были другие, куда более важные, дарования — красота и талант. О первом даре говорит следующий штрих: когда в СССР, в далёкие уже шестидесятые годы, появилась книга её воспоминаний на английском, то прочитать издание можно было лишь в библиотеке Иностранной литературы в Москве. В книге приводились фотографии актрисы, столь очаровательной, что скоро вместо них зияли прорехи — кто-то аккуратно вырезал их бритвой.
Интерес к театральным подмосткам Лена проявила ещё в нежном возрасте: трёхлетняя девочка, оставленная матерью за кулисами, однажды заползла в бутафорский камин, стоявший на сцене, и весь спектакль просидела внутри. Она по-детски комментировала виденное на сцене, и зрители слушали не столько её мать, произносящую монологи, сколько детский лепет из «суфлёрской будки».
А в шестнадцать лет мать устроила Лену в гарлемский клуб «Коттон» («Хлопок»), пока что танцевать в кордебалете: место было пусть и доходное, но, как ныне бы сказали, злачное, шумное, как все ночные клубы, и девушке там было нелегко — пьяные гости всё время лезли к «куколке» с приставаниями.
Вместе с тем в начале 1930-х годов в этом клубе играли лучшие оркестры чёрного джаза — Кэба Келлуэя и Эллингтона, и именно там молоденькая Лена познакомилась с мистером Дюком («Герцогом») и другими музыкантами, уже не расставалась с ними всю свою жизнь. В нашем мире личные знакомства имеют решающую роль, и, скажем, с Келлуэем она скоро стала сниматься в кино, которое тогда, в отличие от нынешней скуки, было музыкальным. Об этом — впереди, а сейчас послушаем её голос.
В 1933 году наша героиня покинула Коттон-клуб после истории с отцом: его там жестоко избили, когда он явился просить дочери сольных номеров — голос молодой Лены уже тогда был всеми замечен, но только не устроителями. «Пусть машет ногами!» — рявкнул хозяин и велел вышвырнуть просителя за дверь.
Голливуд встретил красавицу-мулатку благосклонно: одной из первых её лент, снятой в начале 40-х, стала «Хижина в небесах», где сюжет был забавен, или, если хотите, полон драматизма. Заядлый игрок в кости и любитель женщин Литл Джо, негритянский парень, решает начать новую жизнь. Его жена давно молит Бога о том, чтобы он расстался с пагубными страстями и раскаялся. И когда этот день настаёт, и Джо приходит в церковь на исповедь, дьявол шепчет в ухо: поиграй, парень, напоследок в кости, отыграйся от долгов.
Но в клубе Джо принимают за шулера и смертельно ранят из револьвера. В предсмертном бреду игроку является Люцифер, желая забрать добычу в ад, но ангелы не отдают. Возникает спор, и бедняге Бог дарует ещё полгода жизни, сделать ясный выбор меж добром и злом. Джо выходит на улицу: вот тут и появляется героиня Лены Хорн — обольстительница, каких мало.
Тут уж силы тьмы, предчувствуя победу, потирают руки, то есть, лапы. Наш Джо и рад бы пасть, но вопрос стоит о вечности… Главным средством обольщения становится не столько красота мулатки, сколько её пение. А голос у Лены был приятный...
Успех фильма дал повод Голливуду снять актрису и в другой ленте 1943 года, тоже музыкальной, лейтмотивом которой стала «Штормовая погода» — песенка, известная ещё со времён Коттон-клуба, а теперь исполненная Леной Хорн.
Фильм, с немного изменённым названием «Дождливая погода», в 1960-е годы прошёл по экранам СССР: в ту пору все боролись за права негров, и причиной его закупки, вероятно, послужило то обстоятельство, что все актёры были цветными. Лена Хорн блистала с исполнением песни, которую и мы можем послушать.
Впрочем, не всё безоблачно было в судьбе актрисы. Вспомним, что Лена Хорн была светлокожей мулаткой, и хотя вышла замуж за белого дирижёра, сражённого её очарованием, пропуск в общество англосаксов не получила. Нет, в узких артистических кругах её принимали равной, но не в обществе, болевшем тогда сегрегацией.
Вернёмся к нашей героине-мулатке: ни красота, ни бешеная популярность не давали ей право, скажем, есть вместе с белыми. Однажды Лена Хорн зашла в кафе, где актрису сразу узнали кинулись к ней просить автограф: официант, однако, наотрез отказался её обслуживать! Читай табличку и пошла, дескать, вон — здесь только для белых!
В ту пору «плавильный котёл наций», каковым считали Америку, не справлялся с работой: белые граждане упорно не желали признать цветных равными себе людьми. «Ну, куда ты лезешь, чёрная обезьяна: вход через заднюю дверь!» — кричал водитель автобуса негру, входившему в автобус через переднюю. Если у нас, русских, она предназначена для стариков и инвалидов, то в Алабаме 1950-х годов — только для белых, как и первые четыре ряда сидений. И пусть попробует негр сесть на них!
Пусть даже в автобусе нет ни одного «бледнолицего», на их места его не пустит закон. Водитель сдаст нарушителя полиции, и того, если не треснут дубинкой по башке, то оштрафуют.
«Обезьянки», впрочем, легко поддавались дрессировке, и с отработанным навыком даже уступали своё «чёрное» место вошедшему белому, если тому некуда сесть. Ну, как мы, скажем, уступаем старику. «Дрессировал» их, главным образом, местный Ку-клус-клан. Сколь влиятельным и страшным для негров было «сообщество белых капюшонов», говорит многотысячный марш его «штурмовиков», устроенный в Вашингтоне в 1925 году. И пусть оно сдерживало чёрную преступность, но мира между расами не вносило.
Но вот в 1956 году, по призыву Мартина Лютера Кинга, алабамские автобусы опустели: чернокожие пассажиры объявили бойкот. Они, требуя отмены дискриминации, стали ходить пешком — это называлось «прогулки во имя свободы» И поступали так целый год! Городской транспорт терпел страшные убытки, но местные власти не сдавались.
И они имели на то юридическое основание: штаты, в отличие от советских республик, жили по своим, весьма разным, законам, и могли показать афроамериканцу его место — води детей в школу «для чёрных», не заплывай в бассейне к белым купальщикам, ешь в отведённых мествах и пей воду из бачка «для цветных»…
Отчего белые жители были столь нетерпимы, почему не искали сближения с людьми другого цвета? Увы, проблема Юга глубже, нежели животный расизм: его земли покорила, как известно, армия с Севера, убивая лучших сынов и сжигая цветущие поместья. Не зря имя генерала Шермана, командовавшего северянами, у жителей Юга былo сродни эсесовцам и Гиммлеру, ведь благодаря ему жёны стали вдовами, а бывшие плантаторы, нищие и голодные, остались один на один с освобождёнными рабами.
Негры бесчинствовали, грабили и насиловали своих белых хозяев, как всякий плебс, отпущенный на свободу, а северяне тому потворствовали: читайте «Унесённые ветром» Маргарет Митчелл, и вы увидите отчаяние белых южан, не нашедших иного способа, как вешать бывших рабов по ночам! Тогда-то и зародился знаменитый Ку-клус-клан, мстящий неграм за их преступления.
Прошло сто лет, стороны успокоились, притерпелись, но друзьями не стали. Англосаксы Юга (да и Севера тоже) не отдали власть чёрным согражданам, когда-то выловленным в дебрях Африки, а сейчас соотечественникам в десятом колене, но указали им место — сиди тут, ходи там, и не дай Бог, нарушить правила! Дубинкой тебе по хребтине!
Думаете, упоминание Бога здесь всуе? Нет: в американских церквях негры сидели на отведённых им лавочках, будто не вели род от Адама, а были потомками пресловутой обезьяны Дарвина. Тут у белых, оглядывающихся на темнокожих братьев во Христе, знающих своё место, наверняка вырывалось фарисейское восклицание: благодарю, Тебя, Господи, что Ты создал меня не таким, как они… Печальное, конечно, христианство…
Но вернёмся к судьбе актрисы. Она решила пойти по стопам матери и отдалась театру: здесь её коньком стали мюзиклы. В 1957 году самым популярным из них явился спектакль«Ямайка», не сходивший со сцены в течение двух лет. Он рассказывал об уроженке Вест-Индии, которая живя в окружении морских волн, пальм, акул, не выходит замуж за своего избранника до тех пор, пока тот не выполнит обещания свозить ее в Нью-Йорк. Исполняя эту роль, актриса пела восемь песен в разных жанрах: блюз, баллада, калипсо, и после каждой аудитория взрывалась аплодисментами.
Театральный критик тех лет писал в рецензии: «Своим ароматом комедия обязана, прежде всего, Лене Хорн. Эта леди с блестящими глазами и сочным певческим голосом умеет внести эмоциональность в каждую песню». Добавим, такую, например, как «Я думаю о Вас».
Нужно сказать, едва чёрная Америка забурлила, актриса приняла в борьбе за равенство цветных её жителей активное участие. Она безжалостно разрывала контракты с теми театрами, куда не пускали негров или отводили им специальные места — «райки». И даже ходила маршем на Вашингтон.
Впрочем, первыми ей шли на встречу белые музыканты. Нужно напомнить, что чёрный джаз жил отдельной жизнью: в белые оркестры цветных почти не брали — игра на танцах могла кончиться потасовкой или бойкотом. И всё же некоторые джазмены нарушали табу: скажем, Арти Шоу, философ и вольнодумец, приглашал в свой белый оркестр негритянских певиц.
Среди них была и Лена Хорн. Впрочем, певица дожила до лучших времён, когда белые постарались ужиться с неграми, и это её радовало.
Лена Мэри Кэлхун Хорн (англ. Lena Mary Calhoun Horne; 30 июня 1917 — 9 мая 2010) — американская джазовая вокалистка, киноактриса, одна из первых звёзд негритянского киномюзикла.
На музыкальной сцене Хорн дебютировала в 16-летнем возрасте в знаменитом нью-йоркском клубе «Cotton Club», где некоторое время выступала певицей в вечерних шоу. После переезда в Голливуд она появилась в эпизодических ролях во многих кинокартинах, наиболее заметными из которых стали «Хижина на небесах» (1943) и «Дождливая погода» (1943).
В конце 1940-х годов из-за своих левых политических взглядов и появления периода Красной угрозы, Лена Хорн попала в Чёрный список Голливуда и в последующие годы ей с трудом удавалось найти работу.
В 1950-х годах Лена Хорн вернулась к выступлениям в ночных клубах, стала периодически появляться на телевидении, а также записала несколько музыкальных альбомов. В августе 1963 года она приняла участие в акции протеста Марш на Вашингтон. В марте 1980 года Хорн заявила о своём уходе со сцены, хотя после этого успешно выступила в музыкальном ревю «Лена Хорн: Леди и её музыка», который ставился на Бродвее более 300 раз, и принёс певице две премии «Грэмми».
Оригинал записи и комментарии на LiveInternet.ru